Опасные связи [Роковое наследство] - Кейси Майклз

Она повернулась поудобнее, стараясь не выскользнуть из объятий его левой руки, и поцеловала его в плечо, молчаливо прося обнять ее еще крепче. Прижать ее еще сильнее. Научить ее, как надо его любить.

Он повернул ее, не выпуская из рук, так, чтобы она улеглась на теплом пушистом ковре, и лег рядом, подперев рукой голову. Он казался ей невообразимо прекрасным, юным и влюбленным.

— Здравствуй, моя милая Кэтрин, — сказал он, и от его полной любви улыбки сердце ее растаяло. И тогда, к собственному удивлению и стыду, она разразилась слезами. — Не надо плакать, любовь моя. — Его голос звучал ласково, он гладил пальцами ее щеки. — Я никогда не обижу тебя.

Кэт потрясла головой, шмыгнула носом, и постаралась объяснить:

— Я знаю. Я плачу потому, что это нечестно по отношению, к тебе. Я должна была быть девственной. Ты заслужил девственницу. А я родила ребенка, Люсьен, — ребенка, которого не хотела, но которого любила и оплакивала. И ты не сможешь об этом забыть, даже если захочешь. На моем теле остались позорные шрамы от прошлого.

Она знала, что ее слова ранят его, но все равно взяла его руку и положила на два синеватых шва, пересекавших ее живот с правой стороны — пожизненная мета на теле женщины, чье тело было колыбелью для новой жизни.

Его пальцы погладили эти шрамы, и он так долго не сводил с них взгляда, что Кэт невольно съежилась. Судя по всему, одно дело было говорить об этом, и совсем другое — вот так поставить его лицом к лицу с ее прошлым.

— Ты не права, Кэтрин, — наконец прошептал он осипшим голосом, заглянув ей в глаза, словно придя к какому-то решению. — В этом нет никакого позора, как нет позора в шрамах, полученных в давнем бою. И я лишь хотел бы оказаться с тобой в тот момент, чтобы биться вместе, бок о бок.

Дыхание Кэт прервалось от глухого рыдания. А он, продолжая смотреть ей в глаза, опустился на колени, а потом наклонился над ней, и его губы осторожно, почти нечувствительно пробежались по всему ее телу.

— Я люблю тебя, Люсьен Тремэйн, — произнесла она, когда он снова поднял к ней лицо. Она простерла к нему руки, чувствуя, как навсегда покидает ее всякий стыд после его целительных слов. Она закинула руки ему на плечи и привлекла его к себе. — Я люблю тебя всем сердцем. А теперь, пожалуйста, научи меня, как я должна любить тебя телом.

Люсьен глубоко, прерывисто вздохнул, поскольку нервничал в этот момент не меньше, чем она.

— Прошлое осталось позади, милая Кэтрин, — сказал он, прижимаясь к ней. — Ты — моя целомудренная невеста, и я клянусь, что никогда не обижу тебя. И я всей своей жизнью постараюсь доказать, что ты не ошиблась, доверив мне свою любовь.

А потом он целовал ей веки, скулы, кончик носа и мягкую округлость подбородка, прежде чем наконец припасть к ее губам в нежном поцелуе, в котором было больше обещаний, нежели грубой страсти. Его руки огладили ее мягкие плечи, его осторожные пальцы скользили по всему ее телу, по каждой ложбинке, словно стараясь запомнить его — и каждое его прикосновение было радостным.

В свете угасавшего камина они молча ласкали друг друга, и их ласки становились все более горячими, поцелуи — глубокими, пока наконец Кэт не почувствовала, что настал миг, когда Люсьен может сделать ее полностью своей… сейчас…

И он поднялся над ней, и вошел в нее медленно, медленно, навсегда изгоняя последние следы ее страха от прежнего насильственного знакомства с физической любовью. Как она ни любила его, как ни хотела, но то невыразимое блаженство, которое она испытала, чувствуя, как он движется где-то глубоко в ее теле, буквально поразило ее.

Люсьен так любил ее, их слияние было настолько естественным и полным, настолько одухотворено истинной любовью, что, когда все было кончено, они еще долго оставались вместе, не в силах разделиться на двух разных людей, и Кэт была уверена, что увлажнившие ее щеки слезы были не только ее.

— Люсьен? — спросила она, когда они все еще лежали, не размыкая объятий, словно кроме друг друга у них на всем свете не осталось ничего.

— Хм-м-м? — Он смотрел на потолок, но она понимала, что он улыбается. Он выглядел очень довольным — ведь он сумел сделать ей приятное.

— Я сейчас поняла одну вещь. Она не такая уж и важная, ведь тебе и не надо было говорить ничего особенного. Я пошла на это исключительно по своей собственной воле. Правда. Но я только что вспомнила — ты еще ни разу не сказал, что любишь меня.

Он засмеялся — сначала тихонько захихикал, потом расхохотался во все горло, словно она сказала Бог весть какую глупость.

— Люблю тебя! — наконец смог выговорить он, целуя ей кончик носа. — Мадам, это намного больше, чем просто любовь. Я вас обожаю! И я собираюсь обожать вас до самого конца нашей жизни — если на то будет ваша воля.

— Обожать меня? — Она вздохнула и положила голову ему на грудь. Ее пальчики доверчиво гладили его, и она улыбалась оттого, что может вот так свободно прикасаться к нему. — Мне кажется, что я была бы более счастлива, если бы ты признался, что будешь нежно любить меня до окончания нашей жизни. Точно так же, как я буду любить тебя. Впрочем, эти тонкости мы успеем еще не раз обсудить, мой милый. Понимаешь, вряд ли тебе удастся постоянно делать меня счастливой.

— Да неужели? — Он опрокинулся на спину, а ее положил поверх себя, так что ее темные волосы рассыпались вокруг них, укрыли их, снова создавая благословенное уединение от остального мира. — Я смог бы сделать тебя очень счастливой, Кэтрин, вот прямо сейчас, если ты меня захочешь, — предложил он, подхватив ладонями ее нежные ягодицы и дразняще прижимаясь к ней животом.

Она с радостью отвечала на его ласки — оказывается, любовью можно заниматься и шутя.

— Очень счастливой, Люсьен? Это как же? Научи-ка меня!

Его улыбка угасла, он опять стал серьезным.

— Я никого еще не любил по-настоящему, милая Кэтрин. Для меня это так же ново, как и для тебя. Но мне кажется, что мы могли бы учиться вместе.

Когда робкий рассвет занялся над Тремэйн-Кортом и теплые солнечные лучи проникли сквозь окна спальни Кэт, они наконец-то смогли заснуть, все еще обнимая друг друга.

ГЛАВА 23

…На битву поднимайтесь!

Кэт проснулась незадолго до полудня, и тут же ее затопила волна нежности к мужчине, спавшему возле нее. Как можно осторожнее, чтобы не разбудить его, она подняла голову с его груди и залюбовалась его профилем; милые, дорогие черты, навеки запечатлевшиеся в самом ее сердце.

Какой потрясающе примитивной была ее жизнь до сих пор, пока она снова не повстречалась с Люсьеном, пока она не полюбила его, не расцвела от его слов и ласки. Примитивной и пустой. Кэт была до смешного наивной, всерьез полагая, что счастье в независимости. Но откуда она могла бы узнать, что неправа? Как можно тосковать по тому, чего не испытывал ни разу в жизни? Дал ли кто-нибудь определение любви, захватывающей всю дущу нежности, близости между мужчиной и женщиной, о восхитительной свободе довериться полностью, до конца другому человеку?